Настоящий материал содержит описание атак во время вооружённого конфликта, включая рассказ о людях, которые были убиты. Мы публикуем эти детали, чтобы засвидетельствовать пережитое этой семьёй.
Двадцать четвёртого февраля 2022 года Россия начала своё полномасштабное вторжение в Украину. Для миллионов семей по всей стране этот момент ознаменовал начало непрерывного кошмара.
В память о трагических событиях, произошедших три года назад, Ольга Падей рассказывает о гибели своей племянницы Анастасии, увлечённой гимнастки, и племянника Максима, молодого чемпиона по карате. Они были убиты вместе со своей матерью, когда ракета поразила их дом в Киеве, далеко от линии фронта.
Сотни тысяч украинцев были убиты или ранены с начала полномасштабного вторжения. Amnesty International документировала истории десятков семей, потерявших любимых людей в результате российской агрессии.
Мой брат Вася потерял всю свою семью: жену и двоих детей — моих племянницу и племянника. Восьмого июля 2024 года российская ракета попала в их жилой дом недалеко от центра Киева. Мой брат находился в рабочей командировке, он уцелел. Однако жизни моего брата тогда был тоже положен конец. Каждый день, утром и вечером, он бывает на кладбище, где похоронены его дети и жена. Сейчас дом, в котором они жили, отстроен заново, но он никогда туда не вернётся. Он живет загородом.
Я спросила его — рассказывать ли мне о том, что случилось? Важно ли, чтобы люди услышали это? Мы понимаем, что рассказом не вернуть назад наших любимых. Но он сказал: «Да». Пусть будет память. Пусть это будет каплей в море. Одной ниткой в рубахе. Память, память… Память о них.
Моему племяннику Максиму было 10 лет. Он был долгожданным и любимым ребёнком. Мой муж был его крёстным. Максим любил карате — он был чемпионом. Он часто ходил на рыбалку со своим папой, он был «папин сын». Нашей маленькой Анастасии, Насте, было восемь лет. Она всегда льнула к маме, любила ритмическую гимнастику и мечтала о том, чтобы стать блогером. «Я еще удивлю вас всех», — обещала она. Зоряна, жена моего брата, была спокойной и аккуратной. В их доме всё всегда было вычищено, приготовлено, сделано. Я всегда удивлялась тому, как ей удавалось всё успевать. Не было ни единой минуты, чтобы она присела и не делала ничего; она всегда находила дела.
Подвал бы их не спас
У меня есть много фотографий и видео, на которых они смеются, разговаривают, бегают дети. Это — счастливые моменты счастливой семьи. Однако сколь бы я не пыталась помнить лишь доброе, я всегда обнаруживаю, что вспоминаю, каждый день, это разрушенное здание. Эту картину… Может быть, однажды я смогу забыть?
Зоряна, жена моего брата, боялась ракет. Ей было страшно. Я знаю, что они обычно спускались в подвал во время воздушной тревоги. В этот раз они не спустились. Но подвал бы их не спас, он обрушился. Подвал был полностью разрушен. На их поиски понадобилось бы длительное время, если бы они всё же спустились туда. Вместо этого они спрятались в ванной, последовав правилу двух стен. Они жили на втором этаже, туда ударила ракета и взорвалась.
Это был обыкновенный день. Утром я разговаривала со своим братом, он сказал, что уехал по работе. Мы говорили около 10 минут. Позднее в этот день зазвучали сирены, были взрывы — Россия ударила по детской больнице. Затем брат позвонил мне снова. Я подумала: «Ну что ты будешь делать, мы же только что поговорили этим утром, и сейчас он опять мне звонит».
Он сказал: «Часть здания обрушилась. Зоряна с детьми были дома, они были дома, скорее всего — дома». Я сказала об этом своему мужу, мы быстро разбудили нашего ребенка и поехали к месту. Когда мы приехали, Государственная служба по чрезвычайным ситуациям искала людей в развалинах. Затем снова зазвучали сирены, и работа была приостановлена.
Тела были найдены в тот же день
Всё это время мы оставались рядом со зданием. Никто не отвечал на звонки по их телефону. Я пыталась выяснить, не забрали ли их в больницу, вдруг их уже обнаружили, я звонила по разным больницам.
Тела были найдены в тот же день. Спасатели вынесли девочку. Я подумала, что она была немного старше, чем моя племянница, и у неё была фиолетовая прядь в волосах. Я сказала: «Это не Настя». Настя где-то ещё, жива, все в порядке! Но это была Настя. За день до этого они ходили в парикмахерскую. Максим постригся, и Настя окрасила себе прядь волос фиолетовым. Мы не знали об этом. Когда меня попросили опознать Максима, я не узнала его. У него была новая прическа, и не было лица.
В это же время мой брат возвращался в Киев из другого города. К его возвращению нашли Зоряну. У неё не было головы.
Безопасных мест нет
Я узнала, что в первый год полномасштабной войны у меня должен был родиться ребёнок. Так долго ждала я стать матерью. Я так хотела этого. И лишь благодаря моему ребёнку я держусь. Каждый день я думаю про Зоряну, про Максима и Настю, про своего брата. Я думаю про разные семьи, семью, где отец потерял жену и трёх дочерей во Львове. Или семью в Харькове, где были убиты мать и трое детей.
В Украине сейчас нет безопасных мест. Так много людей умирают. Но для меня каждый раз это шок… У меня есть надежда, что возмездие настанет. Что к ответственности будут привлечены все те, кто отдают приказы. И те, кто непосредственно выполняют эти приказы. Когда это произойдет? Я надеюсь, что скоро.