В ночь на понедельник, 9 августа, в Москве на 92-м году жизни скончался советский диссидент и российский правозащитник Сергей Ковалёв. Уроженец Украины и выходец из семьи железнодорожника, он окончил биологический факультут Московского государственного университета, остался в науке, защитил кандидатскую диссертацию, но в 1969 году по политическим мотивам ушёл из университета – за пару лет до этого он примкнул к советскому правозащитному движению, а в мае того года вошёл в состав Инициативной группы защиты прав человека в СССР. Как и многие диссиденты того времени, он провёл несколько лет в лагерях и в ссылке, и вернуться в Москву смог только в 1987 с началом перестройки. Один из учредителей общества «Мемориал», друг и соратник Андрея Сахарова, на сломе двух эпох Ковалёв активно включился в политическую борьбу, неоднократно избирался депутатом Государственной думы, а в январе 1994 года стал первым в России уполномоченным по правам человека. Но уже с 1995 года он вновь ушёл в активную оппозицию, резко критикуя администрацию президента Бориса Ельцина за первую Чеченскую войну. С тех пор и до самой смерти его голос звучал едва ли не громче всех прочих критиков российской власти, всё дальше и дальше откатывавшейся от принципов соблюдения прав человека.
Принципиальность, когда дело касалось свободы и справедливости, Ковалёв демонстрировал с детства. В одном из интервью он вспоминал, как в 1944 году, когда он был в 7 классе, он вступил в спор с учительницей, доказывая, что советская Конституция хоть и указывает, что права и свободы реализуются исключительно «в интересах трудящихся», на деле должна гарантировать права во всей их полноте. «Поскольку у нас общенародное государство, и все в этом государстве делается, должно делаться для пользы и блага трудящихся, следовательно, каждый трудящийся вправе судить о том, как обстоит дело, и высказывать свое гражданское мнение», — говорил он учительнице. Та возражала: «Только такое мнение можно высказывать, которое на пользу трудящихся». Спор продолжался целый урок, закончился «двойкой» и вызовом к директору.
Во второй половине 1950-х Сергей Ковалёв активно участвует в борьбе против антинаучного «учения Лысенко», чье насаждение в позднесталинский период повлекло репрессии против советских генетиков, а в 1960-е начинает сближаться с диссидентскими кругами. В день советской Конституции, 5 декабря 1965 года, на Пушкинской площади в Москве состоялось первое открытое выступление диссидентов – «Митинг гласности», на котором требовали открытого суда над арестованными ранее писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем и на котором появился лозунг «Соблюдайте вашу Конституцию!».
В начале 1966 года в кампанию солидарности с Синявским и Даниэлем включается и Ковалёв – он организует подписание коллективного письма сотрудников Института Биофизики в их защиту. В 1968 году Ковалёв уже заметная фигура в диссидентском дивжении, а на следующий год он входит в тогда же созданную Инициативную группу защиты прав человека в СССР – первую в стране открыто действующую правозащитную ассоциацию.
В 1968 году Ковалёв уже заметная фигура в диссидентском дивжении, а на следующий год он входит в тогда же созданную Инициативную группу защиты прав человека в СССР – первую в стране открыто действующую правозащитную ассоциацию
В 1971 году Ковалёв становится одним из ведущих участников издания «Хроники текущих событий» — машинописного бюллетеня советских правозащитников, идея издавать который пришла за три года до этого поэтессе и переводчице Наталье Горбаневской, одной из участниц демонстрации на Красной площади против ввода советских войск в Чехословакию. В бюллетене приводились данные об арестах, судебных процессах, сообщалась, где и в каких условиях отбывают наказание политические заключённые.
«Мы хотели знать правду и говорить правду, как она есть, независимо от того, кому она выгодна. «Хватит врать» и ещё «соблюдайте собственные законы» – вот основание нашей позиции. Не так уж мало, по правде говоря, хотя заведомо недостаточно», — вспоминал о том времени Ковалёв.
В течение какого-то времени власти терпели это подпольное издание – бюллетень, основанный исключительно на фактах и не дающий никаких оценок трудно было бы обвинить в «антисоветской пропаганде». Но вскоре КГБ перешёл к активным действиям: в 1969 году по обвинению в «клевете на советский строй» была арестована Горбаневская, а в 1972 году власти нашли способ приостановить издание «Хроники» целиком. По своим каналам спецслужбы дали понять диссидентам, что за публикацией нового номера последуют аресты, в том числе и не причастных непосредственно к изданию людей. В качестве подтверждения была арестована Ирина Белгородская, которая не занималась составлением бюллетеня, только его перепечаткой.
Мы хотели знать правду и говорить правду, как она есть, независимо от того, кому она выгодна. «Хватит врать» и ещё «соблюдайте собственные законы» – вот основание нашей позиции
Сергей Ковалёв
«Посоветовавшись, мы решили, что не можем рисковать чужой свободой. Когда мы решили «Хронику» возобновить, то я обратился к Андрею Дмитриевичу Сахарову. Он никогда не был участником «Хроники», но мы с ним дружили, по многим вопросам советовались. Я спросил: Андрей Дмитриевич, как бы вы отнеслись к тому, что «Хроника» снова стала бы выходить? И он сказал мне: «Я считаю, что из всего, что делалось в последнее время в Советском Союзе, «Хроника» – это самое важное. Нет ничего важнее «Хроники»», — вспоминал об этом периоде Ковалёв.
Чтобы обезопасить не причастных к публикации людей, Татьяна Великанова, Сергей Ковалёв и Татьяна Ходорович созвали 7 мая 1974 года пресс-конференцию от имени Инициативной группы по защите прав человека в СССР и объявили о возобновлении издания, назвав себя его распространителями.
«Не считая, вопреки неоднократным утверждениям органов КГБ и судебных инстанций СССР, «Хронику текущих событий» нелегальным или клеветническим изданием, мы сочли своим долгом способствовать как можно более широкому её распространению. Мы убеждены в необходимости того, чтобы правдивая информация о нарушениях основных прав человека в Советском Союзе была доступна всем, кто ею интересуется», — говорилось в их заявлении.
Мы убеждены в необходимости того, чтобы правдивая информация о нарушениях основных прав человека в Советском Союзе была доступна всем, кто ею интересуется
Заявление "Хроники текущих событий"
В 33-м выпуске «Хроники», подготовкой которого занимался Ковалёв, 30 октября 1974 года было объявлено Днём политзаключенного в СССР, который и ныне отмечается как День памяти жертв политических репрессий. Ковалёв презентовал выпуск иностранным журналистам на квартире Андрея Сахарова.
В сентябре того же года Сергей Ковалёв вошел в состав советской секции Amnesty International, которую создали в 1973 году физики Андрей Твёрдохлебов и Валентин Турчин. Но уже в декабре Ковалёв был арестован по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде»: КГБ рассчитывал уличить авторов «Хроники» в сознательной лжи о политических репрессиях. «Это был первый случай, когда следователи действительно пытались уличить «Хронику» в ошибках и искажениях, но ничего не получилось. В деле Сергея Ковалёва это заняло большую часть следствия», — вспоминал диссидент, математик Александр Лавут. Из тысячи эпизодов, о которых говорила «Хроника», следователи изучили порядка трёхсот, и только в дюжине сообщений содержались ошибки вроде неправильно написанного отчества или перепутанных дат. Кроме того, Ковалёву вменялось распространение информационного бюллетеня литовских католиков «Хроники Литовской католической церкви» и книги Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Суд проходил в Вильнюсе, во второй день слушаний стало известно, что Сахарову была присуждена Нобелевская премия мира, сам академик в это время находился в зале судебных заседаний.
В декабре 1975 года суд приговорил Ковалёва к семи годам лагерей строгого режима и трём годам ссылки, максимальный срок по «диссидентской» ст. 70 УК СССР («антисоветская агитация и пропаганда»), последнего слова на суде политзаключённый был лишен. Через полгода был осуждён на пять лет ссылки и его товарищ по Amnesty International Андрей Твёрдохлебов – ему также инкриминировались распространение работ Солженицына и Сахарова, и публикация правозащитных документов. По мнению Сахарова, Ковалёв и Твёрдохлебов были арестованы, потому что власти хотели продемонстрировать своё неприятие существования такой организации, особенно из-за её международных связей и строгой структуры. Властям удалось добиться своего — советская группа Amnesty International фактически прекратила своё существование в начале 1980-х. Как в 1983 году докладывал в ЦК КПСС председатель КГБ Виктор Чебриков: «завершено разложение пытавшихся действовать в СССР так называемых «русской секции международной амнистии», «хельсинкских групп» и некоторых других подобных группирований».
Завершено разложение пытавшихся действовать в СССР так называемых «русской секции международной амнистии», «хельсинкских групп» и некоторых других подобных группирований
Виктор Чебриков, председатель КГБ СССР
Ковалёва сразу отправили в «пермскую тройку» лагерей – так называли исправительные колонии ИК-35, ИК-36 и ИК-37 – власти не хотели, чтобы информация о происходящем в советской репрессивной системе уходила на Запад, а из мордовских лагерей, куда часто этапировали политзаключённых, утечек было как раз много. Как вспоминал видный литовский «антисоветчик» Балис Гаяускас, заключённые не знали, куда их привозили – в лагеря этапировались в глухих вагонах, без остановок. Примерное местонахождение орнитолог Гаяускас определил по пению птиц.
Один из лагерей «тройки», «Пермь-36», где в итоге оказался Ковалёв, был образцовым исправительным учреждением с двойной системой укреплений и был у советских властей на особом счету – там содержались лидеры национально-освободительных движений, видные диссиденты.
В пермских лагерях в разное время помимо Ковалёва сидели будущий израильский политик Анатолий Щаранский, писатель Владимир Буковский, литературовед Сергей Григорянц, экономист Лев Тимофеев. Священник Сергей Таратухин, прославившийся в середине 2000-х отказом освящать исправительную колонию, за что был запрещён в служении, был сокамерником Ковалёва.
В лагере Ковалёв объявлял бессрочную голодовку, требуя свидания с женой и детьми, вручения задержанных цензурой личных писем, свидания с адвокатом и передачи сделанных им выписок из материалов собственного уголовного дела. Также он возобновил ведение «Хроники текущих событий», материалы для которой нелегально переправлял из зоны. Первые шесть месяцев в ПКТ, одиночной камере внутренней тюрьмы, ему были назначены за обращение к Белградскому совещанию стран-участниц Хельсинского процесса (будущего ОБСЕ).
Впереди его ждала Чистопольская тюрьма, арест невестки Татьяны Осиповой, затем сына Ивана – оба также ушли в диссидентское движение, – ссылка на Колыму, работа сторожем в Калинине (нынешней Твери), поскольку въезд в крупные города ему был запрещён.
Но также впереди у него были ещё сорок плодотворных лет на поприще защиты прав человека. Перестройка, а затем распад СССР и становление новой России дали ему шанс оставить гигантское правозащитное наследие – он избирался в Верховный совет РСФСР, в российскую Государственную думу, участвовал в создании российской Декларации прав человека и гражданина, в 1994 году стал первым уполномоченным по правам человека в России, возглавлял одну из крупнейших правозащитниых организаций страны «Мемориал». Ему мы обязаны появлением в Конституции 1993 года Статьи 2, где говорится, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью», а «признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства».
Сергею Ковалёву мы обязаны появлением в Конституции 1993 года Статьи 2, где говорится, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью», а «признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства»
Переломным для отношений Ковалёва и новых российских властей стал 1994 год – 11 декабря, ещё до начала активных боевых действий в Чечне, миссия уполномоченного по правам человека вылетела в Грозный. В общей сложности в Чечне Ковалёв провёл год, в самый разгар вооружённого конфликта, унёсшего десятки тысяч жизней. «Чечня — это главное в моей судьбе, в судьбе первой Комиссии по правам человека при президенте, в судьбе службы первого российского омбудсмена», — так отзывался он о конфликте в Чечне, который навсегда сделал его непримиримым критиком сначала администрации Бориса Ельцина, а затем и Владимира Путина.
«Я один разговаривал не меньше, чем с сотней людей, побывавших в российских фильтрационных лагерях. Не было ни одного, к которому бы не применялось насилие. Я своими глазами видел пытки, следы ожогов от тока. Я видел зинданы, где держат этих пойманных до того, как отправят куда-то. Я видел своими глазами тюрьму на колёсах — состав с электровозиком из нескольких вагонов, куда набиты заключенные, я видел охрану, что они поют, и видел следы их бесчинств», — вспоминал он позднее. Резкая критика действий российской армии в Чечне привела к отставке Ковалёва с поста уполномоченного по правам человека, в 2003 году после проигрыша партии «Яблоко», от которой он баллотировался в Государственную думу, он ушёл и с политической сцены.
Последние годы приносили Ковалёву множество разочарований. Слишком многое из того, что, казалось бы, было прочно и надолго закреплено в Конституции и в корпусе российских законов в 1990-е – гарантии прав на свободу выражения мнений, собраний и ассоциаций – подвергалось эрозии, слишком многое из происходящего в стране стало напоминать ему советское время. «Есть такое наивное представление: вот мы вышли на площади и сейчас чего-то добьёмся. Эти иллюзии чрезвычайно опасны. Эти иллюзии ведут потом к пассивности, к разочарованию, это мы не один раз в нашей новейшей истории испытывали», — признавал Ковалёв.
Есть такое наивное представление: вот мы вышли на площади и сейчас чего-то добьёмся. Эти иллюзии чрезвычайно опасны
Сергей Ковалёв
В своей принципиальности Ковалёв был невероятно твёрдым, и если у него случались разногласия по разным вопросам с другими правозащитными организациями, в том числе и с Amnesty International, то свою критическую позицию он высказывал открыто, не принимая компромиссы. Его твёрдости и силы, его гуманизма и отваги нам будет не хватать. Сергей Ковалёв остаётся моральным ориентиром для многих, работающих в российской команде Amnesty International, и для всего нашего правозащитного движения. Сегодня из жизни ушёл человек огромного масштаба, и нет слов, которые выразили бы всю благодарность за сделанное им для защиты прав человека в СССР, России и во всём мире.