Больше девяти лет или, как говорит сам Солижон, долгих 3406 дней, он просидел в узбекской тюрьме за свои убеждения, выйдя на свободу в 2017 году. Сторонники Amnesty International посылали ему в тюрьму тёплые письма, чтобы поддержать его в трудное время. Многие из этих писем писали школьники из разных стран на уроках по правам человека в рамках ежегодной кампании «Марафон писем». Во время таких занятий учителя стараются объяснить детям суть прав человека, а в конце предлагают попробовать отстоять их на практике – например, написать правительствам в защиту пострадавших от нарушений прав человека, или отправить открытку узникам совести со словами поддержки.
Amnesty International: Вы 25 лет проработали учителем в школе. Как вы считаете, необходимо ли учить детей, чтобы они вырастали неравнодушными?
Солижон Абдурахманов: Воспитательное дело всегда было трудным ремеслом для тех, кто непосредственно занимался им. Оно не менее трудно и для тех, кто ответственен за судьбу нации.
Будучи учителем в школе, мне многократно приходилось повторять на собраниях педагогов, что задача школы – прежде всего – воспитать гражданина, а затем – дать знания. Ибо знание без гражданственности, без гражданских позиций, очень часто может направляться на зло. Я бы сказал — основу гражданственности не в последнюю очередь составляет неравнодушие в отношении происходящего вокруг негатива.
Нужно ли учить детей, чтобы они вырастали неравнодушными? Ответ однозначен — нужно! Но как это делать — вопрос многогранный. Здесь хотел бы отметить, что учитель сам должен быть неравнодушным человеком и подавать пример ученикам.
Помню как-то уже весной, где-то в середине апреля, иду с урока в учительскую. В коридоре подходит ко мне мальчик и вполголоса спрашивает, есть ли у меня… шило. Замечу – у мальчика родители скончались за несколько лет до этого, и он воспитывался взрослым старшим братом в родительском доме.
Я удивился, не ослышался ли? За 15 лет педагогической работы мне ни разу не приходилось слышать подобное. Не подав признаков удивления, спрашиваю мальчика:
— Зачем тебе шило, М.?
— Да вот, босоножка порвалась, хочу зашить, – говорит мальчик. Вижу, у него и впрямь край обуви порван.
— Да сейчас нету, завтра принесу, – отвечаю ему.
Это было в пятницу. На следующий день я взял шило, благо, оно было дома. Апрельский день был тёплый, поэтому можно было пойти в школу только в одной рубашке. Так и сделал, а шило положил в наружный верхний карман рубашки.
Я в их классе не преподавал, и в школе мальчик в тот день мне не встречался. В понедельник его опять не встретил. А шило было в кармане, на прежнем месте. Во вторник он как-то идет по коридору. Я подошел к нему и спрашиваю:
— Почему не подошел за шилом, я его вот в кармане держу,- кивком показываю на шило в кармане.
— Брат в воскресенье с базара новые принес, – отвечает мальчик и показывает на новые босоножки на ногах.
Почему я изложил тут пример, не совсем похожий на примеры воспитания неравнодушия в учениках? Да просто потому, что ученики в глубине сердца должны понимать, что неравнодушие должно исходить от желания помочь человеку, облегчить его боль и страдания. Только человек, будь он маленький или в возрасте, зарядив свою душу такой необходимостью, может быть истинно неравнодушным к окружающим людям, событиям и миру.
Без искреннего желания помочь другому неравнодушие может заворачиваться в скорлупу, чтобы просто выделиться, показать себя окружающим. Или просто иметь другие корыстные цели. Вот почему нам, взрослым, особенно учителям, нужно быть очень внимательными в воспитании в своих младших друзьях такого важного нравственного качества, как неравнодушие.
В заключение по теме хотел бы сказать: степень развития любого общества определяется соотношением людей неравнодушных к равнодушным, и степенью образованности неравнодушных. Школа в этой проблеме занимает весьма важное место.
Поделитесь, пожалуйста, вашими впечатлениями о том моменте, когда вы увидели письма в вашу поддержку, особенно письма от школьников? Какое письмо запомнилось особенно?
В тюрьме весной 2009 года завхоз отряда передал мне открытку. На ней была печать отправления и получения. На открытке изображён был вид на озеро в Нидерландах. На русском было написано: «Мы думаем о вас, держитесь». По почерку заметно – писал взрослый человек.
В первый момент я было подумал, что послал открытку какой-то агент из узбекистанской СНБ (Службы национальной безопасности) и отправил из-за рубежа так, чтобы узнать мою реакцию, не связан ли я с какой-либо иностранной разведслужбой. Такое в определённой степени подкреплялось и тем, что через несколько часов меня пригласили в штаб. Там оперативный работник интересовался, есть ли у меня за рубежом знакомые, в каких странах, кто из них отправил эту открытку? Я ответил, что нет знакомых и родных за рубежом, и кто отправил открытку, тоже не знаю.
Через некоторое время – вторая открытка. Там был нарисован голубь с веточкой в клюве, на фоне земного шара. И надпись: «Мы думаем о вас». И по рисунку, и по почерку видно было – нарисовал ребёнок. На душе стало как-то теплее. Даже если какой-то агент заставил своего ребенка написать и нарисовать открытку, то такое в душе ребёнка бесследно не исчезнет – оставит хоть немного, но сострадания. Будучи учителем русского языка и литературы со стажем 25 лет, я был твёрдо убеждён – дети не фальшивят. На сердце стало теплее.
Когда на длительное свидание приехала жена Шукуржон, я ей рассказал об открытках. Она говорит:
— Домой пришло около трёхсот.
В тот момент сердце всхлипнуло, в горле комок, а на глаза навернулись слёзы. Тепло от ощущения того, что мир стал другим, и что благодаря интернету и почте люди со всех концов земли могут общаться, выражать свои мысли, и что есть тысячи и тысячи человек, которые поддерживают совсем незнакомого узника, согревало меня все эти долгие и мучительные 3406 дней и ночей.
После освобождения 4 октября 2017 года, приехав домой, первым делом на следующий же день просмотрел почту. Огромная почта – открытки… письма… из Нидерландов, Великобритании, Франции! Большое количество их было из Нидерландов. Особенно – детских открыток с рисунками. Почти на всех – эмблема Amnesty International – большая горящая свеча, обёрнутая колючей проволокой. Позже я многократно пересматривал их. Складывал в отдельную стопку детские, в другую – взрослые. Каждому хотелось написать тёплые, сердечные слова. Но первым делом, как бы в благодарность всем тем, кто написал, – решил сделать стенд и прикрепить там все письма.
Я попросил помочь в этом внуков – одиннадцатилетнюю Камалу, семилетнего Жамшида и пятилетнюю Мунису. Пусть их соприкосновение с письмами, открытками сверстников из далёких стран в поддержку деда служит связывающей нитью, объединяющей детей всей земли против несправедливости.
Внуки мне охотно помогали, даже нарисовали рисунки, и я три их рисунка прикрепил на стенд.
Особенно запомнилась складная открытка-письмо, где девочка 11 лет и её брат 12 лет и их папа писали, что недалек день моего освобождения из тюрьмы, что они все желают мне здоровья и терпения. На втором листе нарисован деревенский пейзаж с солнцем в небе, а на заднем плане – небольшая гора. Почти такой вид был с востока от нашего дома в ауле, где я родился. В детстве я часто часами просиживал у окна, вглядываясь в поля, на гору вдали.
Что бы Вы хотели сказать сторонникам Amnesty International?
Особенно хотел бы поблагодарить детей за их рисунки и письма. Многие из них уже взрослые. Я уверен – они делают много полезного не только для своих стран, но и для всей планеты Земля. Если бы всех детей мира воспитывали в духе неравнодушия к чужому горю, как это делает Amnesty International, в эпоху взросления тех самых мальчишек и девчонок не было бы не только войн, но не было бы и унижений человека человеком.