Этим летом сотни тысяч жителей Гонконга, в первую очередь студенты и старшеклассники, день за днём выходили на улицы, бросая вызов полицейским в полной боевой экипировке и нанятым властями головорезам, несмотря на аресты сотен своих товарищей, слезоточивый газ и резиновые пули. Четвёртого сентября глава администрации Гонконга Керри Лем объявила, что её кабинет отзывает законопроект об экстрадиции, который позволил бы правительству материкового Китая с лёгкостью возвращать назад бежавших в Гонконг диссидентов и который спровоцировал протесты.
Несмотря на это протесты продолжились — отзыв законопроекта стал лишь одним из пяти требований, выполнения которых теперь требуют демонстранты. Протестующие также хотят, чтобы власти отказались квалифицировать протесты как «массовые беспорядки», провели независимое расследование применения силы полицией и безоговорочно освободили всех арестованных. Они также хотят, чтобы жители территории имели возможность выбирать лидеров Гонконга самим, как это и предусмотрено Основным законом специального административного района.
Трое участников протестов рассказывают Amnesty International, почему они не уходят с улиц.
Джои
Меня зовут Джои Сю, я вице-президент студенческого союза моего вуза. Я планировала провести летние каникулы с бабушкой, потому что с началом учёбы мы много не видимся. У меня ещё были планы попутешествовать — обычные дела, что ещё делают студенты университета во время каникул.
Вместо этого я протестовала всё лето. Я думаю, что мы как студенты обязаны принимать участие в общественном движении. Люди, у которых есть время и ресурсы для протеста, обязаны защищать базовые ценности Гонконга в области прав человека и демократии.
Ответ полиции на это был ужасным. Впервые я попала под слезоточивый газ 12 июня. Это был очень, очень плохой день. Я пыталась раздавать защитные средства протестующим, когда на нашей площадке скорой помощи внезапно разорвалась граната со слезоточивым газом. Слезы так и потекли из моих глаз, я едва могла дышать. Многих полиция избила только за то, что они участвовали в протесте. Вот почему должно быть проведено независимое расследование действий полиции, и это одна из причин, по которой мы не отступаем.
Люди в Гонконге очень злы — мы чувствуем, что пути назад нет, поэтому мы должны продолжать бороться. Хотя правительство уже отозвало законопроект об экстрадиции, это было лишь одним из пяти наших требований, и мы до сих пор не получили ответа на другие.
Большинство моей семьи не знали о моей роли в движении, пока не увидели меня на пресс-конференции по телевидению. Они так волнуются за меня, что я не всегда говорю им, что делаю. Когда мои родители увидели, как полиция бьёт людей, они попросили меня перестать ходить на акции протеста, но, конечно, я не смогла этого сделать.
Я понятия не имею, чем закончатся эти протесты или что будет завтра. Мы можем только надеяться на лучшее, поступать как вода — и уважать наших сограждан.
Микки
Меня зовут Микки, мне 17 лет, и я учусь в выпускном классе средней школы.
Я никогда не думал, что увижу миллион человек, которые маршируют вместе, и это действительно открыло мне глаза.
Возможно, я не протестую впереди всех, зато я всегда рядом, чтобы показать свою поддержку. Я также принимаю участие в бойкоте занятий, который, я надеюсь, может оказать большее давление на правительство.
Хотя Керри Лем обещала отозвать законопроект об экстрадиции, мы будем продолжать протестовать и бастовать до тех пор, пока не будут выполнены остальные наши требования. Это движение превратилось в нечто гораздо большее, чем борьба вокруг одного законопроекта, и то, как полиция отреагировала на протесты, подчеркнуло необходимость изменений.
Я впервые увидел, как полиция избивала демонстрантов в ту ночь, когда мы занимали вход в Законодательный совет. Мое сердце все ещё начинает биться быстрее, когда я вижу, как полиция бежит в нашу сторону. Иногда мне становится страшно, что меня арестуют, но я не собираюсь сейчас останавливаться. Люди в Гонконге очень злы, и лучшее, что мы можем сделать с этим гневом, это продолжать протестовать.
Суки
Меня зовут Суки, я учусь на медсестру в Китайском университете Гонконга. Я не только хожу на акции протеста, но и оказываю первую помощь людям, пострадавшим от слезоточивого газа.
Я никогда не забуду одного 15-летнего студента, который едва мог дышать после того, как надышался слезоточивым газом. После небольшого перерыва он надел своё снаряжение и сказал нам, что должен вернуться на передовую.
Я принимала участие в Движении зонтиков в 2014 году и время от времени ходила на митинги в память о разгоне на площади Тяньаньмэнь, но я никогда не участвовала в марше. Но когда правительство объявило о своих планах по законопроекту об экстрадиции, я поняла, что в будущем я могу потерять право собираться на площади, когда хочу, и готовить то, что хочу, — что я воспринимал как должное. Итак, 9 июня я впервые вышла на улицу — со мной был один миллион человек.
Через несколько дней я присоединилась к друзьям на другом митинге. Я была очень удивлена, что так много людей вышло снова, но все чувствовали себя беспомощными, потому что правительство не слушало наши требования. Но 16 июня на марш вышли два миллиона человек. Я решила, что буду продолжать ходить на демонстрации и использовать то, чему научилась как медсестра, для оказания первой помощи пострадавшим.
Многие люди спрашивают, чем закончятся эти протесты. Правда состоит в том, что мы не знаем. Всё, что я знаю, — мы должны продолжать выходить. Отзыва законопроекта об экстрадиции недостаточно — это движение показало, сколько гонконгцев хотят фундаментальных изменений. Наши права человека находятся под угрозой, и мы должны держаться вместе, чтобы отстаивать их.