Якутский шаман Александр Габышев не первый узник совести, которого подвергают принудительной госпитализации в психиатрические учреждения в современной России. В августе 2016 года Amnesty International добилась освобождения новосибирского активиста Константина Задои, помещённого в диспансер по требованию разошедшегося с ним в политических взглядах отца.
В мае того же года после письма Amnesty International тогдашнему генпрокурору Юрию Чайке суд отказал подтвердить законность принудительной госпитализации активиста из Воронежа Дмитрия Воробьевского. Дмитрий регулярно выступает с одиночными пикетами и участвует в оппозиционных публичных мероприятиях, что и стало поводом для его принудительной госпитализации.
Мы поговорили с Дмитрием, который попросил передать Александру Габышеву послание солидарности.
В первую очередь я пожелал бы Александру Габышеву немедленного освобождения. По своему опыту могу добавить, что практически ничего хорошего о днях моей госпитализации с 6 по 12 мая 2016 года я сказать не могу — за исключением того дня, когда меня освободили.
Задерживавшие меня проникли в квартиру под видом газопроводчиков. Втроём, а затем и вчетвером, насколько я помню, около часа они пытались скрутить меня и выволочь из квартиры. В машине «скорой помощи» они ещё примерно полчаса меня избивали — один из избивавших называл себя «медбратом», второй — «врачом». А в Воронежском областном психоневрологическом диспансере в посёлке Тенистый, куда меня поместили, издевались не только надо мной, но и над многими другими пациентами, в том числе почти детьми. Некоторых из них, например, привязывали на много часов или даже на всю ночь к кроватям, хотя никакого «буйного поведения» со стороны этих несчастных пациентов не наблюдалось.
[Там], куда меня поместили, издевались не только надо мной, но и над многими другими пациентами, в том числе почти детьми. Некоторых из них, например, привязывали на много часов или даже на всю ночь к кроватям, хотя никакого «буйного поведения» со стороны этих несчастных пациентов не наблюдалось.
Дмитрий Воробьевский, бывший узник совести
Первые два с половиной дня я держал там сухую голодовку, однако затем перешёл на обычную, не сухую. Я сделал это по двум причинам: во-первых, ощутил поддержку правозащитников, которых стали иногда пускать ко мне, а во-вторых, после двух с половиной суток сухой голодовки я примерно на пару секунд потерял сознание, упав около умывальника.
Правозащитные организации включая Amnesty International, а также многие СМИ, активисты воронежского демократического движения и адвокаты, которым я не платил ни копейки за их работу, мне тогда очень помогли. Помню, например, что меня крайне удивило и обрадовало, когда по выходу из «психушки» я услышал по Радио «Свобода», что самой первой новостью шло известие о моём освобождении. И это повторялось каждый час в течение почти двух суток. Кроме того, меня, конечно, очень обрадовала большая надпись «Свободу Воробьевскому!», которую я увидел на стене «психушки», когда меня везли оттуда в суд Советского района, который принял решение меня освободить.